Придерживая ладонью край лёгкого осеннего пальто, Ричард ловко спрыгнул со ступеней поезда на перрон и огляделся по сторонам со смешанным чувством ностальгии и детского любопытства. Он никогда не бывал в Примвуде - да и зачем бы? - но в детстве они с братьями часто проводили лето у тётки, в точно таком же провинциальном городке. Тогда это казалось ему чем-то сродни ссылке, но теперь, спустя двадцать с лишним лет, те немногие воспоминания, что сохранились из прошлой жизни, были ему весьма дороги. Лоуренс никогда не был особенно сентиментален, но, оказавшись в Индии, в первое время сильно скучал по родине, с нетерпением ждал возвращения. А когда вернулся, застал Лондон совершенно не таким, каким оставил два года назад, - и с опозданием понял, что ему не хватало не самой столицы, изменчивой и капризной, а всего-навсего развлечений и удобств, какие может предложить любой европейский город. На этом и закончился его патриотизм: перелётной птице некуда возвращаться.
Но, так или иначе, на какие-то мгновения тихое очарование провинции всё же завладело его чувствами: не выпуская из руки небольшого кожаного саквояжа (он всегда путешествовал налегке), Ричард упоенно оглядывался по сторонам, наслаждаясь безмолвием и уединенностью крошечной станции. Из раздумий его выдернул чей-то окрик, достаточно резкий, но без тени враждебности. Мужчина мягко улыбнулся себе под нос: он успел отвыкнуть от этой милой деревенской фамильярности. Неспешно, без намёка на столичную нетерпеливость, он повернулся на голос и приветливо приподнял над головой шляпу.
- День добрый! - отозвался, нарочно смягчая свой безупречный аристократический выговор до обычного лондонского акцента. - Я как раз на этом поезде и приехал.
И, решив пока не распространяться насчёт целей собственного визита, осторожно поинтересовался:
- А что, много молодёжи к вам приезжает?

Первое впечатление оказалось обманчивым: пустынная проселочная дорога не сдержала своих обещаний - привела доктора не в тихую деревеньку из его детских воспоминаний, а на шумную городскую площадь. Ричард сбавил шаг, оглядываясь по сторонам со смесью любопытства и лёгкого разочарования, словно пытаясь определиться, какие же эмоции вызывает у него Примвуд. Город жил своей жизнью, город гудел, словно пчелиный улей, - но не пугал, не грозился перемолоть в порошок, как оголтелый Бомбей или безумная Калькутта, а просто сообщал: ты здесь чужой, тебе здесь не рады. И на данном этапе Лоуренса вполне устраивала роль чужака; в конце концов, если бы он хотел торжественной встречи, то устроил бы её заранее.. как в Испании, для принца Габсбурга. Эти воспоминания всякий раз вызывали у него сардоническую усмешку. Он любил почести, любил пожинать чужие лавры, хотя и просто дурить людей ему нравилось не меньше, - и это ему удавалось действительно мастерски. Если бы он захотел, то наверняка смог бы покорить и этот город, но пока даже не знал, нужно ли ему это, как не знал ровным счетом ничего о самом городе. Сейчас Ричард был для Примвуда никем, а вскорости мог стать кем угодно, но сперва им нужно было немного времени на знакомство.
Первое знакомство состоялось даже быстрее, чем доктор успел осознать: видимо, замечтавшись, он налетел на какого-то пьянчугу, за что был немедленно обруган. На мгновение лощеное лицо исказила гримаска раздражения - узкие губы сжались еще сильнее, между бровей пролегли резкие морщины - но в следующую секунду мужчина совладал с собой и, отступив назад, склонил голову и пробормотал что-то примирительное. Он не боялся драться (занятия боксом входили в программу его обучения, как и фехтование, да и силой бог не обделил), но начинать свой визит с драки отчаянно не хотелось, - не зря же он приехал солидным господином, а не бродягой с той стороны Ирландского моря. А ещё сильнее не хотелось марать руки. Ну что возьмёшь с городского пьяницы? Горстку монет, нательный крестик? Часы, если он еще не успел их пропить? Ричард не считал себя богатым человеком (даже когда он зарабатывал много, то тратил ещё больше), но всегда брезговал такой копеечной добычей: не пристало коллекционеру драгоценностей обворовывать бедняков. Да и его гордость пострадала явно не настолько, чтобы её требовалось отстаивать с кулаками. Поэтому Лоуренс предоставил пьянице идти куда шёл, а сам смиренно поднял шляпу из пыли и отряхнул рукой, затянутой в перчатку. Благо, надевать её обратно не требовалось: солнце поднялось выше, и на улице стало заметно жарче. Чуть прищурившись против света, Ричард пробежал глазами вывески на ближайших домах и, недолго думая, завернул в наиболее приличный с виду паб.
- Доброго дня, уважаемый, - обратился он к мужчине за стойкой. - Скажи, есть у вас холодный эль?