Аккуратное лицо Лизы озарила мягкая сдержанная улыбка, а вот в глазах вспыхнул огонек. Но она скрыла его, приопустив ресницы, продолжая, однако, внимательно следить за своей собеседницей.
- О да, понимаю, - протянула она, правая рука женщины медленно потянулась к маленькой деревянной тумбочке, стоящей подле ее кресла, - хватит и поверхностного взгляда, чтобы понять: вы женщина со светлым умом, что само по себе в наше время пока еще большая редкость.
В руках Грейс оказался белоснежный незапечатанный конверт. Дождавшись, когда молодая вдова достанет на свет его содержимое, Лиза продолжила.
- Я хочу предложить вам, дорогая Глэдис, одно невинное развлечение. Эту открытку я обнаружила в купленном моим мужем доме, когда мы с ним только прибыли в Примвуд.
На прямоугольнике плотной бумаги с погнутыми краями было изображено уже хорошо знакомое Грейс здание примвудского театра. Ныне заколоченные окна горели яркими огнями, широко распахнутые парадные двери приглашали собравшуюся толпу в самое нутро провинциального храма Мельпомены. Вот только в этом свете было совершенно очевидно - построен театр был далеко не с провинциальным размахом. Он был будто живым, да и сама открытка не утеряла своего цвета, несмотря на столь стремительно пролетевшие годы. На обратной стороне указан год: 1834.
- Сейчас это не более, чем развалина, но и тогда он слегка не вписывался в городские пейзажи. Мне рассказывали, что один молодой дворянин просадил во имя своей страсти к сцене все свое наследство, воздвигнув этого, по меркам Примвуда, исполина. А спустя несколько лет пустил себе пулю в висок. Но вы уже знаете эту историю. Вероятно, он хотел вселить свою любовь в сердце этого города, а вместо этого поселил страх и суеверие. Здесь, знаете ли, до сих пор смотрят косо на актеров. Вам не кажется это не правильным?

- Я желаю, Глэдис, стереть с лица этого города невежество, до коего он пал, - с прежней улыбкой произнесла Лиза, - поверьте, в Примвуде много талантливых и неординарных людей, но свой талант и неординарность они прячут под маской безразличия и повседневной рутины. Все нам не хватает творчества, полёта фантазии, воображения. Искусство - это так же религия, и ей необходим свой храм, который наличествует в Примвуде, но он заколочен досками и низвержен моралью атеизма. Вы понимаете, о чем я говорю? Несколько лет назад, я разговаривала с мэром на тему реставрации театра, но получила категорическое "нет". Увы, я до сих пор не могу понять причины отказа, ведь речь идет даже не о деньгах (я ясно дала понять Роджеру, что не позаимствую из городской казны ни копейки).
Лиза вздохнула и чуть склонила голову на бок.
- Увидев вас, я подумала: был бы у меня был такой обаятельный... сообщник, вполне возможно мне удалось бы перетянуть чашу весов на свою сторону.

- Ко мне сперва пришла такая же идея, - отозвалась Лиза на предложение Грейс, - но столкнулась с некоторым количеством трудностей, гораздо более рациональных, нежели провинциальный страх. Поверьте, дорогая Глэдис, не пройдет и полугода с первого представления, как все ненужное уйдет в прошлое. Если, разумеется, мы сами этого захотим.
Тут их разговор прервался появлением худощавого мужчины с густой бородой. Он коротко поприветствовал Глэдис, извинился и шепнул что-то Лизе на ухо. Женщина слегка нахмурилась, и, поблагодарив его за что-то, вернулась к прерванной беседе.
- На мой взгляд, даже из этой злополучной легенды о призраках можно вытянуть для себя выгоду. Если ее правильно подать - исключить все вопиющие подробности зверского убийства, добавить романтической составляющей (о, уверена, если капнуть поглубже, ее даже придумывать не нужно!) - она поможет привлечь к театру публику. Театр-призрак, заново обретший свою плоть и кровь. Хм, проживай я до сих пор в Лондоне, наверняка бы не пожалела времени и денег посмотреть на это. Современные дамы, образованные дамы любят мистику, она нынче в моде.
- Ко всему прочему, - добавила Лиза, задумавшись, - в Примвуде не найдется ни одного здания, которое смогло бы послужить нашей цели. Стоить новое? Вариант, но лишь при одном условии: едва ли оно имеет право уступать по стати и роскоши своему предшественнику. А его предшественник - с своем роде произведение искусства. Вы не были никогда внутри, Глэдис? Уверена, что не были. Так мой вам совет: отбросьте в сторону все сомнения и забудьте на одну ночь о благоразумности и правилах хорошего тона. Взгляните на театр изнутри, узрите его душу. Только когда вы поймете меня.

- О Глэдис, - рассмеялась Лиза, - побольше бы мне встречать таких людей, в особенности таких женщин, как вы. Не беспокойтесь, я познакомлю вас с человеком, способным оказать нам помощь, в ближайшие дни.
Она склонило голову на бок и пытливо посмотрела на гостью.
- А теперь давайте-ка оставим все дела и поговорим о...

Остаток вечера пролетел незаметно, Глэдис покинула Лизу только с наступление ночи. Сомнительный жест для молодой женщины, но в Примвуде мало кто обращал внимание на все законы светского общества.
Колеса экипажа монотонно постукивали в такт ночной тишине. Вокруг не было ни души. Но кого здесь, собственное, бояться? Даже карманники в таком маленьком городке в какой-то степени "свои" люди.
Тут экипаж резко затормозил, снаружи послышалась какая-то шумиха и явная ругань извозчика.   
На дороге был ребенок. Маленькая девочка с кукольным личиком, облаченная в темные одежды (вероятно, из-а этого возница ее сразу и не заметил в ночной тьме), поглощенная рисованием камушком на дороге. Она явно не замечала происходящего вокруг.

Только услышав строгий голос Грейс, девочка соизволила оторваться от своего "увлекательного" занятия. Она подняла головку и с любопытством посмотрела на женщину.
При более внимательном изучении малютки, можно было угадать в ней ребенка из далеко не бедной семьи. Но было в ней что-то... напыщенное, театральное: темное многослойное платье с кринолином, кружевной чепчик, из под которого выбивались иссиня черные локоны, кожа белая-белая, будто фарфор. Да что уж говорить, саму девочку было не отличить от куклы, с той лишь разницей, что она могла двигаться и ходить.   
Она подошла к Глэдис ближе и пытливо посмотрела на нее снизу вверх. Затем открыто улыбнулась и сделала изящный реверанс.
- Суровая мадам злиться? - ее голосок напоминал звон колокольчиков, - она ведь не пожалуется папе? Папа будет ругаться, если узнает.

С долю секунды девочка с любопытством разглядывала Грейс, по-детски приоткрыв пухлые губки.
- У вас красивый голос, мадам, - проигнорировав приглашение сесть в экипаж произнесла "фарфоровая" малышка, - папа говорит, что глаза обнажают нашу душу, а голос - характер. Но во тьме я не вижу ваших глаз. Но ясно слышу ваш голос. Вы сильная, мадам?
Она лепетала, как и любой ребенок ее возраста, повторяя за взрослыми то, что их невинному разуму еще не дано понять. Но что-то было в этой малютке такое... взрослое. То странное чувство, что она вызывала, никак не вязалось с ее маленьким ростом, звонким голоском и не совсем связной речью, что лилась из ее уст.
Тут она захлопала ресницами и подняла свою ручку, указательным пальцем указав на здание старого театра, недалеко от которого они, оказывается, остановились.
- Но меня не нужно никуда отвозить, мадам. Я живу здесь.
Заявление было твердым и совершенно искренним, будто бы сама девочка верила своим словам.

- Папа запрещает мне рассказывать незнакомцем, где я живу. Папа говорит, это очень большой секрет. Очень-очень, мадам. И если я проболтаюсь кому-нибудь, то всем будет плохо. Но я рассказа вам, и плохо никому не стало. Ведь так, мадам? Вам же не стало плохо?
Услышав произнесенное имя, "фарфоровая" девочка склонила головку набок и перекатилась с носочков на пяточки и с пяточков на носочки. От колебания воздуха, вызванного ею, до молодой вдовы мог долететь легкий странноватый аромат, состав которого было бы сложно определить даже знатоку.
- Глэ-э-эдис, - растянула имя Грейс девочка, будто бы решила попробовать его на вкус, - красивое имя, мадам. Под стать вашему голосу.  А я Каприз. А мой папа очень хороший, но строгий, его имени я не скажу - он точно будет ругаться. И ему тоже нравятся красивые голоса, мадам - вы бы ему обязательно понравились. А знаете, мадам, я могла бы...
Но тут девочка замолкла, переметнув свое внимание на фигуру, стремительно приближающуюся к экипажу. Это была черноволосая ухоженная женщина. Несмотря на то, что она и была похожа на завсегдатаев салона Лизы, вполне определенно, что Глэдис видела незнакомку впервые.
- София! - взволнованно воскликнула она и достаточно грубо схватила "фарфоровую" девочку за запястье, - нельзя так убегать, твой отец с меня три шкуры спустит!
Улыбающаяся до сего момента куколка скривила губки.
- А папа говорит, что для змей это в порядке вещей. Правда, мадам? И почему ты называешь меня этим странным именем? - высказав свое недовольство, она лучезарно улыбнулась Глэдис.
Только после этого незнакомка соизволила обратить внимание на молодую вдову. Она подняла голову и столкнулась с Грейс взглядом. Шутка ли, но женщина будто бы была соткана из лунного света. Настолько нереальная... почти прозрачная.
- Простите мою дочь, мэм, - любезно, но не без высокомерия произнесла она, - надеюсь, она не доставила вам хлопот?