День как день, ничем других не лучше. Не хуже - и то чёрту спасибо. Мелисса неспешно возилась по хозяйству, с ленцой поругивала кухарку, посматривая, чтобы та не слишком ретиво пробовала куриный бульон, буднично побранилась с торговцем из-за дров на зиму и к полудню поняла, что уснёт, если работы или чего другого интересного хоть на йоту не прибавится. А дождь, между тем, зарядил, как в октябре, и потому никаких улучшений, похоже, не ожидалось.
Вдова с хмуром видом кемарила за стойкой, когда в таверне появилась посетительница из тех, что обычно обходили "Бессердечную принцессу" стороной. Такую не проглядишь, даже если захочешь, а неожиданная гостья и вовсе не оставила Мелиссе шанса проигнорировать её приход, весьма мелодичным голосом попросив о приюте.
Вдова проснулась окончательно и быстрым взглядом осмотрела пришедшую с головы до ног. Та была изящна, мила, хороша собой - куколка, да и только. Просто невозможно не расчувствоваться, когда такое чудо попадает в беду, даже если эта беда всего лишь августовский дождь. Вдова тоже была тронута, на свой лад.
- Здравствуйте, моя дорогая, - Мелисса заулыбалась медовой улыбкой, выходя из-за стойки. - Ну как же не может быть приюта под крышей честной таверны? - один из помощников приглушённо фыркнул, и Вдова метнула на него быстрый, свирепый взгляд.
Вновь обернувшись к девушке, трактирщица снова превратилась в воплощение радушия и мягко коснулась её мокрого плеча.
- Позвольте я помогу вам снять мокрую одежду, просушим её. И проходите к огню, от холодного дождя самая опасная простуда, - в голосе Вдовы прозвучала искренняя забота. - Выпьете что-нибудь крепкое или подогреть вам молока? Вы, должно быть, издалека?
Мелисса сыпала и сыпала улыбками и словами, однако решающее значение для её дел и, вероятно, для судьбы неожиданной гостьи имел только этот последний вопрос.

Мелисса приняла у гостьи мокрую шаль, раскинула поближе к огню, чтобы ткань поскорее просохла, и, проворно нырнув за стойку, вернулась с шерстяной плотной накидкой и набросила её на плечи девушке.
- Вот, укутайтесь, - заботливо проговорила Вдова. - А то так недолго и настоящую простуду подцепить, особенно если вы мёрзнуть не привыкли. Сейчас я принесу вам молока, чтобы вы согрелись и, пожалуй, пару сладких булочек с корицей, чтобы немного подкрепились, - устроив незнакомку у очага, Мелисса ласково улыбнулась ей и скрылась за дверью на кухню.
Вернувшись, Вдова поставила перед девушкой поднос с большой кружкой подогретого молока и несколькими булочками с корицей, пристроила всё это на большом деревянном табурете и, подвинув его поближе к гостье, сама уселась напротив.
- Ешьте, пейте, грейтесь, моя дорогая, - задушевным голосом проговорила Мелисса. - Вы, должно быть, по-настоящему утомились. Сколько живу в Примвуде, а дороги, мощёной жёлтым кирпичом, не видела никогда, наверное, это по-настоящему далеко. Как вас зовут? И почему же так получилось, что ваш принц не приходит за вами? Что за ведьмы и колдуны вас похитили и обманывали? Я, конечно, буду рада вас приютить, но, если вы сбежали, а за вами погоня, то вам, наверное, нужно не только переждать непогоду, но и по-настоящему спрятаться.
Вдова смотрела на девушку участливо и думала, что если сейчас пасьянс сойдётся, и все ответы гостьи будут такими, как надо, то она, Мелисса, ни за что не повторит ошибку тех неведомых ведьм и колдунов и не выпустит из рук добычу.

Мелисса и сама от себя не ожидала, что так полно и самозабвенно войдёт в роль. Подперев кулаком подбородок и придав своему лицу зачарованное, почти восхищённое выражение, она улыбалась Габриэлле, словно была обрадована тем, с каким удовольствием та угощается её булочками.
- Ну что вы моя дорогая, - с тихим смехом отмахнулась Вдова. - Что же здесь невероятного, самые обыкновенные булочки. Тут вечерами и делать-то нечего, разве что их лепить..
Из рассказа о похищении и волшебной стране Мелисса сделала несколько выводов: во-первых, судя по словам о железных туфлях, девушка и впрямь была издалека, а, во-вторых, все эти "колдуны", "замок" и "морока" ясно давали понять, что ум Габриэллы спит, и сама она одолеваема весьма причудливыми снами. Всё это было настолько удачно, настолько кстати, что улыбка Мелиссы стала по-настоящему искренней и широкой. Пожалуй, всё сходилось до невозможности удачно, оставалось только удостовериться в том, что упомянутые "принцессой" злые колдуны либо не существуют на самом деле, либо безопасны для неё, Мелиссы.
Стремясь это выяснить, Вдова подалась к Габриэлле, ласково коснулась её руки и проговорила с нескрываемой тревогой в голосе:
- Моя дорогая принцесса, вы меня так взволновали, так встревожили. Я бы очень хотела вам помочь, - она погладила девушку по плечу с таким видом, будто не могла сдержать материнского порыва. - Но скажите, эти колдуны, что вас похитили, далеко ли они? Они за вами гонятся?
Лицо Мелиссы выражало искреннюю заботу и с трудом скрываемое нетерпение, которое, как надеялась Вдова, гостья примет за отчаянное желание узнать продолжение истории и оказать помощь.

Не меняя сочувственного выражения лица, Мелисса слушала свою гостью и всем своим видом выказывала, как увлечена, взволнована, ошарашена её рассказом. Из того, что девушка говорила, было не вполне ясно, где же именно она "томидась": в сумасшедшем доме, у каких-нибудь сердобольных родственников или в пансионе благородных девиц, начальство которого терпимо к странностям своих учениц. И хотя Вдове не удалось доподлинно выяснить, ждать ли ей погони или какой-либо другой угрозы своей деятельности, она рассудила, что прятать в таверне сумасшедшую может оказаться не такой уж сложной задачей. Особенно если сумасшедшая сама настолько хочет спрятаться и готова быть такой доверчивой и послушной.
Едва на глазах Габриэллы показались слёзы, Мелисса поалась к девушке, будто не могла совладать с нахлынувшими чувствами, и осторожно обняла гостью за плечи, плотнее кутая её в тёплую шерстяную шаль.
- Бедная вы моя девочка, - у Вдовы даже голо дрогнул, будто она обращалась к родной дочери. - Вы так долго были одна, столько натерпелись, совсем измучились... Разумеется, я не отдам вас тем, кто попытается вас обидеть. Вот ещё! Они у меня сами кислой каши хлебнут!
Мелисса выпрямилась и так грозно засверкала глазами, что один из её работников, протиравший в это время столы, удивлённо уставился на хозяйку. Никогда он ещё не видел, чтобы Вдова так бурно выражала доброту и так рьяно готовилась защищать чьи-то интересы. Впрочем, то, как свирепо зыркнула на него трактирщица, напомнило парню, что делать своё дело безопаснее и дешевле, чем совать нос в хозяйские причуды.
Мелисса тем временем, всё так же обнимая Габриэллу, заглянула ей в лицо.
- А не пора ли вам отдохнуть, моя милая гостья? - в голосе Вдовы прозвучало подобие материнской строгости. - Вы устали, промокли насквозь, совсем промёрзли - того и гляди простудитесь. Может быть, мне отвести вас в тёплую комнату наверху, и вы приляжете отдохнуть? - теперь Мелисса смотрела на девушку так, словно желала сказать, что печётся исключительно о её благе и не потерпит сопротивления.

По-прежнему глядя на девушку с материнской заботой, Мелисса удовлетворённо отметила про себя, что гостья, как видно, совсем расслабилась, и слёзы страха стали больше похожи на слёзы облегчения. Теперь Вдове оставалось только закрепить успех, окончательно успокоив, убаюкав девушку, заставив её забыть не только о несуществующих врагах, но и о внешнем мире в целом. Чтобы спали её мысли и чувства, чтобы она не выражала и не создавала никакого беспокойства.
Мелисса улыбнулась Габриэлле.
- Ну что вы, милая, - она махнула рукой, будто собеседница сказала редкостную глупость. - О какой благодарности может быть речь? Я обычная христианка, которая выполняет свой долг доброй самаритянки.
Просьба гостьи о чае оказалась весьма кстати и навела Вдову на мысль, как закончить дело быстро и тихо, не создавая сложностей себе и не заставляя кровь девушки кипеть от страха, превращаясь в мутную брагу. Немного мяты и ромашки, немного чабреца и зверобоя, несколько листьев померанца - и Габриэлла уснёт младенческим сном, ни о чём не тревожась и ниоткуда не ожидая спасения.
Мелисса обняла девушку за плечи, мягко, но настойчиво поднимая её с места.
- Идёмте, девочка моя, - она чуть наклонилась к гостье. - Разумеется, я принесу вам чай. И пуховое одеяло, и чистую сорочку, и светильник, чтобы вам не было страшно в комнате одной - всё, что поможет вам отдохнуть. Я защищу вас от любого, кто посмеет явиться сюда, - и, крепко сжимая плечи Габриэллы, Вдова повела её к лестнице, ведущей на второй этаж, где располагались комнаты для постояльцев.

Вдове Блэксмит никогда и ни о ком ещё не доводилось заботиться с той нежностью, какую она сейчас выказывала своей юной беспечной гостье. Мелисса обнимала Габриэллу так, словно держала в руках драгоценности короны, и только по-настоящему опытный и намётанный глаз распознал бы в этом хватку охотника, заполучившего, наконец, вожделенную добычу.
- Ничего страшного, моя дорогая, - почти ворковала Вдова, помогая девушке преодолеть ступеньки. - Вам не о чем волноваться и совершенно не за что извиняться. Вы просто устали, до того измучились, что спотыкаетесь о каждую ступеньку. Но это скоро пройдёт, уж поверьте мне, совсем-совсем скоро пройдёт.
Поднявшись на второй этаж, Мелисса ободряюще улыбнулась Габриэлле и повела её вглубь длинного полутёмного коридора. Шесть дверей были расположены друг напротив друга, за ними находились комнаты, которые Вдова по сходной цене сдавала проезжим, а в самом конце - последняя, седьмая дверь, ведущая в самый просторный и дорогой номер с большим камином и широкой мягкой кроватью. Его Мелисса придерживала для богатых путешественников, не доверяла уборку там ни одной из своих горничных, и большую часть года помещение пустовало. Сейчас Вдова широким жестом распахнула перед Габриэллой дверь в здешние королевские покои.
- Заходите, милая, располагайтесь, устраивайтесь, а я пока постараюсь сделать эту комнату более жилой, - Мелисса подтолкнула девушку в комнату и принялась хлопотать по хозяйству.
Трактирщица постаралась на славу: в течение четверти часа в комнате жарко запылал камин, кровать была застелена чистым бельём, на подушке лежала белоснежная ночная сорочка, а на небольшом столике в изголовье стояла чашка душистого отвара. Сама Мелисса, сложив руки на животе, смотрела на гостью с материнской улыбкой.
- Вот всё и готово, - негромко проговорила она. - Пейте скорее свой травяной чай и укладывайтесь, я посижу с вами, пока вы не задремлете, не хочу оставлять вас одну, - и, подтверждая свои слова действием, Вдова устроилась в кресле возле камина.