Миссис Бейкер бесшумно удалилась из залы. В прочем, не прошло и двух минут, как дверь снова приоткрылась и вместе со старой экономкой в помещение вошел описанный ранее мальчик. Он вежливо поприветствовал Грейс и протянул ей конверт. 
Опасения молодой вдовы и уж тем более ее желания не оправдались. Имя Глэдис на лицевой стороне конверта было выведено аккуратным совершенно незнакомым почерком. А внутреннее содержание было красноречиво кратким, учтивым и формальным. Это приглашение. Приглашение от жены мэра города, госпожи Марии Акрона, так называемой, первой провинциальной леди. Как и большинство людей, относящихся к верхушке общества Примвуда, Мария родилась и выросла отнюдь не здесь. Но судьба сыграла с ней злую шутку и теперь, вместо того, чтобы давать званные вечера в Лондоне и Париже, она устраивает скромные обеды здесь, в месте, далеком от ее мечтаний.
Тем не менее, элитарная прослойка общества есть везде, какой бы она не была на самом деле. И если Глэдис собиралась хоть ненадолго остаться в городе и заработать себе недурную репутацию, ей следовало откликнуться на приглашение не раздумывая. Назначенный час: пять вечера. Адрес был указан ниже.
- Мадам просила меня вернуться с вашим ответом, мэм, - произнес мальчик, когда Глэдис ознакомилась с письмом, - в устной или письменной форме. Так что мне предать мадам?

Время пронеслось со стремительностью лани.
Глэдис пришлось покинуть свой дом чуть раньше, чем следовало при том условии, что молодая вдова хотя бы приблизительно знала, как далеко от нее находится пункт назначения. И только в экипаже (которые, кстати, были не таким уж и частым явлением в Примвуде - большинство предпочитало пересекать территорию города на своих двоих), от извозчика, Грейс узнала, что дом мэра расположен на другом берегу реки. И поскольку через Медовый Приток не было проложено ни одного моста, услугами перевозки жителей с одной стороны на другую занимался старый паромщик. Именно поэтому некоторые горожане в шутку называли протекающую водную артерию рекой Стикс.
Извозчик притормозил почти что возле так называемого причала, и, пожелав Глэдис хорошего дня, укатил своей дорогой. Молодой женщине оставалось лишь найти поблизости человека со схожими признаками, которые описали Глэдис: "маленький, скрюченный, кажется, ему лет уже сто". И искать долго не пришлось, но...
- Да в тебе упрямства больше, чем живого веса!
Напротив Грейс разыгралась следующая сцена: высокий тощий человек средних лет, с длинным орлиным носом и черными, как смоль, волосами (но на висках уже проступила седина), в ярости замахнулся тростью на своего собеседника (в котором Глэдис должна была узнать искомого человека). И кто знает, чем бы вся эта история закончилась, если бы тощий человек не заметил присутствия молодой женщины и не опустил предмет, едва не ставший орудием убийства. Самообладание вернулось к нему незамедлительно.
- Мадам, - вежливо произнес мужчина, обращаясь к Глэдис, - судя во всему, вы умны и образованы в той же степени, которой и очаровательны. Не разрешите ли вы наш спор? Как по-вашему, что является самым гениальным, самым выдающимся изобретением человечества?

Услышав ответ Глэдис, высокий незнакомец слегка изогнул бровь. Версия "пианино" явно была для него неожиданной.
- Как любопытно, - произнес он, - вот он, чисто женское мышление. Во истину, ни один мужчина бы до этого не додумался. Превосходно, мадам, превосходно! А вот на мой субъективный взгляд, это мост! - сделав акцент на последнем слове, незнакомец кинул презрительный взгляд на старика.
- Мост, во всей его простоте и универсальности.
Городское население уже несколько лет разрывалось между такими понятиями, как традиция и цивилизация. Как Грейс могла уже заметить, по близости не наблюдалось ни одного моста, соединяющего одну часть города с другой. Сколько Примвуд стоял на реке, столько и существовала профессия перевозчика, бравшего за свои услуги чисто символическую плату. Как раз за это и хватался рьяный предприниматель, сетуя на то, что пользуясь своим положением, старик "обдирает бедных жителей как липок", огибая то факт, что самому паромщику нужно на что-то жить. Мост, по его мнению, являлся блестящим вложением, решившим раз и навсегда проблему перевозки. Хотя, в его доводах явно прослеживалась определенная логика, вполне ясная жителям больших городов.   
- Уймись, Говард, - вмешался в эти странные зачатки дискуссии старый паромщик, - мэр не зря обвиняет тебя в расточительстве городской казны. К тому же, полагаю, юной леди не очень захочется ждать, когда ты построишь свой мост, чтобы перебраться на тот берег, я прав? - окутанные пеленой глаза устремились на Глэдис, - я могу быть вам полезен, мэм?

- Это того не стоит, - ответил старик, - отдайте предмет своего обещания нуждающимся.
Он развернулся и жестом левой руки велел Глэдис следовать за ним на причал. Не прошло и нескольких минут как берег, на котором остался некий Говард, а также и большая часть самого Примвуда остался позади.
Паромщик действительно уложился в те пять минут, данные ему молодой Грейс, но взял у женщины ровно столько, сколько требовал он всех своих пассажиров в независимости от их социального и экономического положения. Монета была своеобразной традицией, поэтому плата всегда оставалась чисто символической, доступной даже бедняку.
- Вас ожидает леди Мария, не так ли? - спросил он, когда они наконец ступили на землю, - не иначе. Дом господина мэра находится за тем поворотом, вы не спутаете его ни с чем, такого сада нет больше ни у кого в Примвуде. Удачи, мэм. И да, вот еще что: обычно я пребываю на том берегу. Прежде чем расстаться с мадам, за пять минут отошлите к причалу лакея - негоже заставлять женщину ждать, вечера у нас нынче холодные. А вот, кстати, и он.
Действительно, со стороны малой части города к берегу спешно приближалась тонкая фигурка элегантно одетого юноши. Не обратив никакого внимания на старика, лакей учтиво поклонился молодой вдове.
- Госпожа Грейс? Мадам приказала мне вас встретить. Надеюсь, путешествие сюда вам не доставило хлопот?

На протяжении оставшегося пути молодой слуга больше не вымолвил ни слова, то ли из-за запрета леди Марии без нужды беседовать с гостями, то ли от робости, то ли и от одного, и от другого.
Дом мэра был не велик. Пожалуй, даже меньше особняка самой Грейс. Но выделял его из числа всех прочих зданий отнюдь не размер, а сад, о котором говорил старый паромщик. Во истину, мимо такого невозможно пройти мимо. Откуда-то изнутри доносились бессвязные "до", "ре" и "ми", ничем и близко не напоминающие музыку и музицирование, Глэдис, как знаток, могла это понять сразу.
Лакей объявив о прибытии Грейс, проводил молодую женщину в сравнительно просторную залу, после чего учтиво поклонился присутствующим, отдельно поклонился самой Глэдис и незамедлительно удалился прочь.
Все предшествующие разговоры в миг утихли, а на Глэдис устремились пять пар глаз.
Итак, возле окна на простых, но удобных креслах расположились три, сравнительно с Грейс, не молодых женщины (младшей из них было около тридцати пяти, старшей - около сорока). Чуть подаль за пианино восседала хорошенькая черноволосая девушка (судя по всему, именно она творила все эти странные звуки), а молодой человек возле нее с завидным терпением старался добиться от своей сегодняшней ученицы хотя бы пары правильно подобранных нот.
Заметив Грейс, он попытался подняться со своего места, но "пианистка" капризно потянула его за рукав, призывая ни на что не отвлекаться.
Но вернемся обратно к более зрелому коллективу. В то время как две гостьи с явном интересом разглядывали незнакомку, хозяйка поспешно поднялась с места и приблизилась к Грейс.
- О дорогая! - воскликнула леди Мария, - какая же вы молоденькая!
Но, спохватившись, что с этого знакомства не начинают, поджала губы и рассмеялась.
- Простите, право, милая. В этой глуши я совсем позабыла о манерах. Ну что же мы стоим, в ногах правы нет. Прошу, - жестом она предложила Грейс занять свободное кресло.

- Сперва он нравится всем без исключения, - продолжая улыбаться, ответила леди Мария, разгладив складки платья у себя на коленях, - однако… в прочем, не стоит об этом говорить. Уверена, очень скоро вы составите о нас полное и непредвзятое мнение.
Хозяйка дома не сводила с гостьи внимательного оценивающего взгляда. Казалось, от нее не могла скрыться ни единая деталь, ни единая мелочь.
- Что ж, Алан сообщит нам, когда подадут на стол, а пока этого не случилось, у нас есть немного времени для знакомства. Позвольте, дорогая Глэдис...(я ведь могу вас так называть? В ответ называйте меня просто Марией, здесь формальности излишни) представить вам людей, скрашивающих мое нелегкое одиночество.
И снова безупречная улыбка. Скорее дружелюбный оскал.
- Госпожа Байри, Лиза, - старшая из всех троих и, пожалуй, самая из них же и красивая, протянула Глэдис тонкую ладонь.
- Моя милая Максимилиана фон Гросс, - продолжила леди Мария. Представленная женщина любезно и открыто улыбнулась Глэдис, но в тактильный контакт с Грейс вступать не стала, лишь бережно поправила шарф, которым было окутано ее горло. Эта представительница слабого пола привлекала к себе внимание. Точнее, привлекали внимание бинты, которыми были туго затянуты ее руки и стеклянный взор толи плохо видящей, толи наркоманки.
- И… - но тут жену мэра прервало возмутительное «си-бемоль минор». Улыбка медленно сползла с ее лица, леди Мария в гневе всплеснула руками, - Хлоя! Немедленно оставь в покое бедного мальчика! Еще чуть-чуть и ты окончательно убьешь во всех чувство прекрасного.
Черноволосая девушка впервые за этот вечер обернулась ко всем лицом, явно не довольная возмущением матери.
- А я хочу, что бы Акрит научил меня исполнять сонату Фридерика Шопена, - серьезным тоном произнесла она. Это заявление вызвало усмешку и гостей и гнев у матери.
- А с утра она требовала марш Мендельсона, - весьма уместно заметила Милиана, - как же быстро меняются пристрастия у вашей дочери, Мария. А вы, Глэдис, увлекаетесь музыкой?

- Надеюсь, после обеда вы осчастливите нас своим исполнением, дорогая Глэдис, - леди Мария, явно опечаленная поведением своей дочери, снова надела на себя дежурную улыбку и сконцентрировала все свое внимание на гостье. Грейс, несомненно, сегодня была первым, вторым блюдом программы, а также  ее десертом. Что-то новое в Примвуде было в диковинку. Кто-то новый - и подавно.
Не смотря на то, что все женщины смотрели на юную Грейс, взгляд каждой из них читался по разному. В леди Марии было лишь желание соответствовать всем требованиям, которые диктует свет, быть воспринятой как хорошая и доброжелательная хозяйка, а также намерение подружиться не только с самой Глэдис, но и с ее капиталами.
Взгляд фон Гросс был откровенней. Не имея никакой предвзятости, она не старалась скрыть своего, по сути, безразличия ко всему происходящему. Время от времени она оглядывалась на молодых людей за своей и спиной и мимолетно останавливалась на часах.
Но вот взгляд Лизы был живым, и интерес в нем не поддельным.
- Расскажите нам о себе, - обратилась к молодой вдове госпожа Байри, - откуда вы, что привело вас в Примвуд, как долго собираетесь оставаться здесь, чем заниматься собираетесь? Если это не что-то личное, разумеется.
Лиза чуть склонила голову на бок.

- Я понимаю ваши чувства, - произнесла госпожа Байри, печально улыбнувшись, - я сама овдовела, когда была едва ли старше вас. Это участь многих молодых и красивых женщин. Но жизнь, как бы она ни была груба и не предвзята, продолжается, верно?
Мария кашлянула в кулачок.
- Но не будем о грустном, леди прошу вас. Однако печальные истории жизни иногда сближают людей, а если вы заведете крепкую дружбу с госпожой Байри, это несомненно выльется вам в плюс. Видите ли, при жизни достопочтенный Генриха Байри, светлая ему память, пошел на весьма своеобразный шаг и открыл в Примвуде игорный дом. После его смерти дело переняла дорогая Лиза и весьма лихо поддержала дело мужа, что делает ей честь. И всю ту субстанцию, которую можно назвать верхушкой городского управления, очень часто можно повстречать именно там... включая и моего мужа.
- Вы всегда будете желанной гостьей, Глэдис, - кивнула Лиза, - вот только не стоит там пытаться просадить свое состояние.
- Полагаю, даже если юная леди захочет, это у нее получится с трудом, - произнесла фон Гросс, снова поправляя шарф. Она хотела еще что-то добавить, но ее прервал оглушительный грохот.
- ЛИЦЕМЕРЫ!
Хлоя яростно захлопнула крышку пианино и поднялась с места так резко, что стул на котором она сидела, отлетел в сторону. Молодой человек подле нее едва вздрогнул, но внешне остался невозмутимым, как и прежде. Поймав вопросительный взгляд фон Гросс, Акрит лишь неоднозначно пожал плечами.
- Ненавижу вас всех! Грязные гнусные демоны! Не верьте ни одному ихнему слову! - и она унеслась из залы так же внезапно, как и впала в свою беспочвенную ярость, оставив всех присутствующих в глубоком недоумении.

Но никто не двинулся с места.
- Пусть уходит, - как ножом отрезала Мария, даже не взглянув в сторону Хлои. – Это роковая ошибка всех нас, не нужно более спускать эти выходки ей с рук. Одиночество сейчас пойдет ей на пользу. Боже, какой позор! – она прикрыла глаза ладонью, - Я просто обязана просить прощения. В первую очередь это касается вас, Глэдис. Так как вы человек новый, я бы хотела вас попросить: моя дочь не вполне здорова, будьте к ней снисходительней. Господин Аше…
Молодой человек приблизился к компании дам, остановившись за спинкой кресла, на котором сидела Максимилиана. 
- Порой мне кажется, что я изрядно злоупотребляю вашей с моим мужем дружбой. Это непростительно.
- Непростительна непунктуальность господина Акрона, - сухо ответил Акрит, - а из этого вытекает все остальное.
Максимилиана шикнула на молодого человека, но он не обратил на нее никакого внимания. Марию же ответ ничуть не смутил.
- Абсолютная правда. Назначить встречу и опоздать на нее непозволительно даже для мэра. Но вам представится возможность высказать ему все, что вы думаете на этот счет. Вы ведь останетесь на обед? – и, не дав ему ответить самостоятельно, тут же продолжила, - конечно, останетесь, это даже не обсуждается. Глэдис! Ах, Глэдис, мне так и не удалось представить вам господина Аше. Моя дочь приватизирует его, стоит его ноге оказаться за порогом нашего дома, а точнее, за калиткой нашего сада.
Акрит смерил Глэдис равнодушным взглядом и слегка поклонился.
- Добро пожаловать в Примвуд, госпожа Грейс, - без особого энтузиазма отчеканил он фразу, стандартную для подобных случаев.       
Фон Гросс, выслушав все это, чуть прикрыла глаза и кашлянула.
- А вы больше ничего не хотите сказать, гер Аше?
- Прошу простить меня за мою бестактность, - поджав губы, продолжил молодой человек, обращаясь к вдове, - ведь в обществе (он сделал странный акцент на этом слове, словно сам не причисляет себя к тому, о чем говорит) принято приветствовать новых гостей вовремя, отложив в сторону свои дела.
Косой взгляд на Максимилиану. Неудовлетворенный, но кивок с ее стороны.